У обычных людей довольно туманное представление о том, кто такой политический ученый (political scientist) или политолог, и чем он занимается. Не могли бы Вы в нескольких словах рассказать, что на самом деле из себя представляет политолог?
Политолог – это исследователь общества и структур власти, аналитик, в какой-то мере влияющий на эти структуры или через свое участие в политических событиях, или через свою академическую деятельность. Современных политологов мне хотелось бы сравнить с философами в советское время. Специальность философа в свое время предлагала очень широкий взгляд на то, что происходит в мире, обществе, человеке... Если сегодня взглянем на то, где находятся тогдашние философы, то увидим, что сейчас они и президенты банков, и книжные издатели, и политики. В настоящее время специальность политолога равноценна специальности философа, так как те знания, которые человек приобретает об обществе, власти, государстве и политике, нужны повсеместно, начиная с банков и заканчивая школами и библиотеками. Откровенно говоря, я не знаю много таких политологов, которые не могли бы себе найти хорошо оплачиваемую работу – это, по моему мнению, доказывает то, что они нужны обществу. Другое дело, что в обществе доминирует неправильное представление о политологах – если уж политический ученый, то ему обязательно надо быть политиком. Теми нашими выпускниками, которые работают в правительстве мы можем только гордиться – к примеру, министр земледелия Мартиньш Розе или госсекретарь министерства обороны Эдгарс Ринкевичс, однако политолог – это человек, который задействован в различных процессах, связанных с управлением, и это не означает только госуправление.
Значит мы условно можем сказать, что есть политологи-практики, которые на практике реализуют приобретенные знания, и есть политологи-теоретики, которые занимаются исследовательской работой. Скажите, пожалуйста, какое благо или прибавочная стоимость исходит от политологов-теоретиков всем латвийским налогоплательщикам?
Мне кажется, надо начать с того, что политическая наука в Латвии – очень молодая отрасль, которая существует примерно 15 лет и не слишком богата теоретиками высокого класса. Нужен действительно долгий период естественного развития – программа бакалавра, магистратура, докторантура, практика, чтобы можно было говорить о квалифицированном теоретике высокого класса. На данный момент в Латвии часть политологов занимается теоретическими исследованиями в политической науке, другая часть в своей деятельности пытается объединить теоретические исследования с практическим анализом политики, а третья часть больше концентрируется на политических событиях и дает их трактовку. У каждой группы есть свое место в обществе и в своей прибавочной стоимости. Те, кто занимается классическими теоретическими исследованиями тянут за собой новое поколение политологов, их прибавочная стоимость – это студенты, участие в различных проектах и публикациях за рубежом. Прибавочная стоимость "комбинированных" политологов, с точки зрения общества, может быть, самая наглядная, так как эти люди участвуют в разных дискуссиях и семинарах, и их мнение становится составной частью общественной мысли и, возможно, на какой-либо стадии влияет на политический процесс. Если мы говорим о третьей, более прагматически и эмпирически ориентированной, группе, то эти политологи в глазах общества смотрятся как "самые ценные", так как они играют роль "санитара политики" – они сортируют, анализируют и говорят: "Да, это ценно, а то – нет". Это может быть одним из объяснений, почему в так называемом “ эшелоне четвертой власти ” так много политологов – если мы посмотрим на тех журналистов, которым доверяют роль создателей общественного мнения, то увидим, что большая их часть имеет образование политолога.
Как Вам кажется, в какой мере эта последняя категория, призвание которой было бы объяснять на понятном всем языке происходящее в коридорах власти, формировать общественную мысль и влиять на политические процессы, способна выполнять свою задачу?
Я определенно возражаю против того, что только политологи влияют на общественную мысль или формируют ее, так как общественную мысль формирует совокупность очень многих и различных факторов.
И политологи являются одним из этих факторов...
Да – одним из. Поэтому было бы неправильным думать, что если политолог говорит "должно быть так", а впоследствии этого не происходит, то виноват или политолог, или политик, который эту мысль не реализовал. Так примитивно не бывает. Политологи со своей оценкой и анализом формируют атмосферу и контекст, в котором происходит соответствующая дискуссия. По-моему, хорошей иллюстрацией этому служит ситуация, когда представители Э. Репше и фракции "Новое время" после падения правительства, ссылаясь на то, что страна в опасности, говорили о необходимости провозгласить внеочередные выборы. Обществу эта идея понравилась – действительно, в стране порядка нет, нужна железная рука и т.д. В этот момент именно политологи были теми, кто сказал: "Дорогие друзья, депутаты "Нового времени", прочтите Конституцию! Вероятно вы ее еще не прочли". Такое вмешательство политологов в сложные моменты помогает сбалансировать ситуацию. Обычно не бывает так, что всё, что утверждают политологи, всегда нравится обществу – те, кто открыты для СМИ и готовы комментировать и оценивать политические процессы, невольно выражая какой-нибудь политической силе близкую себе оценку, частенько подвергаются риску потерять доверие как в глазах общества, так и в глазах политиков. Поэтому мы часто можем слышать, что этот – политолог "Нового времени", а тот – политолог Народной партии. Это больно слышать.
Что происходит с достоверностью взглядов того политолога, который открыто вступает в какую-нибудь политическую партию? Как, например, Артис Пабрикс – в Народную партию. Может ли профессионал, у которого есть свои академические претензии, перейти в лагерь своего "противника", которого он должен исследовать?
Политик политологу, конечно же, не "противник", а "лакомый кусочек", который хочется исследовать. К тому же каждому политологу наверняка хочется побыть хотя бы на мгновение в шкуре политика, чтобы увидеть, как всё происходит на самом деле. То, что политологи вступают в партии, в демократических странах является распространенной практикой; сама по себе это не трагедия. Проблемы появляются тогда, когда политологу надо выбрать, каким путем идти дальше – путем активной политики или академическим путем. Это, конечно, вопрос индивидуального выбора каждого. Я думаю, что Народная партия только выигрывает от того, что в ее рядах присутствует профессиональный политолог, который видит вещи по-другому, нежели люди, которые все в политике до кончиков волос. Если политологу удалось сбалансировать активную политику с дистанцированным, снобистским академическим наблюдением, то это хорошо, но я всё же смотрю на это в долгосрочной перспективе – чего ты хочешь добиться в долгосрочной перспективе? В краткосрочной перспективе мне, может быть, очень хочется быть в политике, а в долгосрочной – что я буду делать после того, когда моя партия вылетит из Сейма? Мне же надо будет как-то зарабатывать себе на хлеб?
Вы могли бы, например, написать книгу мемуаров с подзаголовком: "Как эти дела делаются".
Я написала бы одну книгу, получила бы небольшой гонорар, а что потом?
Между прочим, каковы возможности публиковаться у политических ученых Латвии? В Латвии ведь нет ни одного специализированного издания, в интернете есть только один портал politika.lv. Достаточно ли его, чтобы поддерживать академический дискурс?
Это действительно больной вопрос, но, чтобы поддерживать на хорошем уровне регулярное издание, нужны профессиональные политологи и "критическая масса", из которой бы выросли будущие авторы. К сожалению, за последние 15 лет еще не появилось достаточное количество политологов, которые бы смогли регулярно и много писать. На данный момент латвийские политологи публикуются в разных сборниках статей в Латвии или за рубежом. Поскольку в список научных отраслей Латвийской Академии наук политическая наука вообще не включена, мы очень ограничены в своих возможностях. Однако я думаю, что это вопрос каких-то 3-4 лет, и тогда у нас определенно будет такое специализированное издание политической науки.
Как латвийские политические ученые выглядят на фоне наших соседей – эстонцев и литовцев?
Ровно посередине. Самые сильные – это литовцы – не зря у них много разных изданий, в которых можно публиковаться; они же были первыми, кто создал ассоциацию политологов, которая теперь активно развивается. Однако это всё, по большей части, - результат поддержки правительства и университета, ибо как только при Вильнюсском университете был создан Институт политической науки и международных отношений, так сразу было предоставлено очень большое финансирование и у людей была совсем другая мотивация работать. Эстонцы выглядят хуже нас – у них, например, нет даже объединения политологов. Их ситуация – это результат проведенной в свое время политики Тартусского университета; он отказался от старых кадров и надеялся на то, что новые начнут расти, как грибы после дождя; но ведь для этого требуется время. У них на данный момент существует такая сильная отрасль политической науки, как общественная администрация, что объясняется как заинтересованностью правительства, так и международной помощью. Мы шли путем естественной смены поколений, у которого есть свои негативные и позитивные стороны.
Вы уже много раз упомянули Латвийское объединение политологов. Что это за организация?
Латвийское объединение политологов – это такая же профессиональная организация, как объединение врачей, фармацевтов или каких-то других профессий. Она была основана для того, чтобы политологи, у которых есть желание думать о своем профессиональном росте, могли бы собраться вместе и дискутировать о важных вопросах по поводу развития политической науки. На сегодняшний день в объединении 32 члена, что, по моему мнению, является хорошим показателем количества латвийских политологов.
Сколько на данный момент в Латвии политологов?
Трудно назвать точную цифру, но приблизительно можно говорить о 600 человек, которые получили диплом политолога. Членом Латвийского объединения политологов может стать или человек с дипломом политолога, или тот, кто профессионально занимается политической наукой – т.е., главным образом, преподаватели, ученые, выпускники ВУЗов, которым не чуждо развитие политической науки в Латвии. Объединение основано недавно – в октябре прошлого года, и в составе его правления находятся известные латвийские политологи – Юрис Розенвалдс, Янис Икстенс, Артис Пабрикс, Талавс Юндзис, которые представляют очень разные институции, в которых политическая наука преподается или исследуется. Было организовано уже первое мероприятие, на котором обсуждались вопросы европейской интеграции, следующее планируется по поводу отношений Латвии и России. Это объединение, по большей части, академически ориентировано, и не представляет из себя организацию бывших однокурсников, в которой один другого хлопает по плечу и вспоминает, как чудесно было учиться вместе. Поэтому нашей целью не является собрать всех 600 политологов, но только тех, у которых есть академические цели.
С тех пор как политологи, если можно так выразиться, появились на сцене, чувствуется ли к представителям этой профессии больший интерес со стороны государства и политиков?
Я не знаю, вызвало ли наше объединение какой-нибудь интерес, однако я лично ощущаю, что в течение последних двух лет увеличился интерес к политологии, как к науке, которая генерирует идеи творцам политики. Конечно, пока она только фрагментарна. Я не мечтательница и очень хорошо понимаю, что у всего имеются прагматические интересы, но всё же я намного выше оцениваю тот факт, когда политик говорит: "Мне надо знать ваше мнение, так как я хочу понять, правильно ли мое решение или нет", нежели когда политик говорит: "Мне ваше мнение абсолютно безразлично". Следующей стадией мог бы быть политолог, как генератор идей в ситуациях, когда политик скажет: "Я стою на перекрестке, я могу принять решение A , B или C. Не могли бы вы, как профессионал в политической науке, мне сказать, что меня ждет в конце пути A , B или C ?" Сам политик этого сказать не может, так как он не может перечислить все те факторы, которые связаны с экономическими, социальными, политическими, идеологическими и, в конце концов, с психологическими аспектами. Политическая наука такое может предложить, и я думаю, что со временем это случается всё чаще.
Что Вы, как политолог, думаете о новом правительстве правого меньшинства, которое утверждено, благодаря поддержке идеологически различных партий?
Ну вот, здесь вы уже начинаете проверять мой профессионализм. Я обычно избегаю говорить о вещах, в которых не чувствую себя профессионалом – в советское время таких людей называли "трепло широкого профиля", но я не хотела бы приобрести себе такое обозначение. Так как по своей специальности я "международник", то отвечу на этот вопрос не как профессионал, а как человек, который следит за политикой. Первая моя реакция такова – конечно, правительство большинства лучше чем правительство меньшинства, однако и в сегодняшней ситуации я не вижу большой трагедии. По моему мнению, трагедия случилась бы в том случае, если бы продолжилось усиление линии вождизма, которая с каждым месяцем только бы укреплялась. Поэтому в новом правительстве, век которого, вероятно, не будет слишком долгим, я скорее вижу "лечебный" эффект – мы наблюдаем, действительно ли эти "новые времена" были столь новыми, как это преподносилось; действительно ли Латвия настолько нестабильна и неразвита, что ей нужен вождь; пришло ли время начать переговоры с теми, с кем нам не нравится и не хочется разговаривать; может быть, пришло время начать больше считаться с обществом, а не только использовать его и манипулировать им, говоря: "За мной стоят многие тысячи, которые требуют внеочередных выборов и голосуют вилами и метлами на улицах". Я не пессимист и не думаю, что нам пришел конец только потому, что “Новое время” и Народная партия не сумели договориться.
И как это выглядит со стороны – с международной точки зрения?
Это выглядит весьма печально. Речь не идет о новом правительстве, так как на него смотрят положительно и с надеждой – как известно, Латвия является первым государством в Европе, премьер-министр которой – "зеленый". К тому же на этом чрезвычайно негативном фоне, который связан с реформой образования, в правительстве всё же сидят люди, которые, не боясь рассказов о Москве и руке Кремля, хотят разговаривать с людьми, которые вышли на улицы. Независимо от того, насколько большой и волосатой эта рука бы не была, проблемы надо решать, а не прикрываться Москвой. Так можно договориться до очень серьезных вещей. В свою очередь, если мы говорим о предшествующем периоде, который начался прошлым летом и продолжался до этого января, то на него смотрели с довольно большим волнением. Было много неотвеченных вопросов – например, почему вы потратили миллион на референдум, если в тоже самое время не привели в порядок законодательство, регулирующие документы, не создали агентства и учреждения, которые будут отвечать за управление деньгами Европейского союза? Со стороны Латвия выглядела страной, которая много говорит, но мало делает. Мне особенно жаль, что в течение последнего года мы называли себя абсолютно коррумпированными, так как то, что о нашей стране говорят в мире, в большей мере сочинено нами самими. Я нисколько не чувствую себя ни коррумпированной, ни поддерживающей коррупцию персоной! Таких примеров можно приводить множество и для меня это печально и в личном, и в профессиональном смысле.